Князь, по­ве­рив кле­вет­ни­кам, при­ка­зал убить Гри­го­рия. Но сын кня­зя, бо­лее осто­рож­ный и бла­го­ра­зум­ный, неже­ли отец его, упро­сил от­ца по­ща­дить Гри­го­рия и сво­им при­го­во­ром не по­зо­рить сво­ей се­мьи; узнав же, что все сие кле­ве­та, он из­ба­вил Гри­го­рия от смер­ти. Од­на­ко князь, по­беж­да­е­мый зло­бою, по­са­дил невин­но­го Гри­го­рия в глу­бо­кий ров. Два го­да про­вел в нем бла­жен­ный, то­ми­мый го­ло­дом, так как пи­ща по­да­ва­лась ему непри­год­ная для че­ло­ве­ка: на три дня ему бро­са­ли по од­но­му сно­пу ов­са и немно­го во­ды. Тя­же­ло бы­ло по­ло­же­ние невин­но­го стра­даль­ца, но он укреп­лял се­бя при­ме­ром древ­них му­че­ни­ков и обод­рял тою мыс­лию, что тем­ни­ца из­ба­ви­ла его от со­блаз­нов и тре­вог мир­ских, что уеди­не­ние до­ста­ви­ло ему пол­ную сво­бо­ду го­то­вить­ся к веч­но­сти.

Уже вто­рой год за­клю­че­ния в тем­ни­це был на ис­хо­де, как один из преж­них дру­зей Гри­го­рия упро­сил тем­нич­но­го сто­ро­жа доз­во­лить по­дой­ти к ок­ну тем­ни­цы и по­го­во­рить с Гри­го­ри­ем; сто­рож со­гла­сил­ся. Друг по­до­шел но­чью к Гри­го­рию и пред­ло­жил до­став­лять ему при­лич­ную пи­щу. Но Гри­го­рий от­ка­зал­ся от при­ня­тия вся­кой иной пи­щи, кро­ме той, ка­кая ему до­став­ля­ет­ся, ска­зав, что «его пи­та­ет мно­гая и пре­и­зобиль­ная бла­го­дать Бо­жия». За­сим Гри­го­рий про­сил сво­е­го дру­га, чтобы он вме­сто пи­щи при­но­сил ему бу­ма­ги, чер­нил и пе­рьев для пи­са­ния аз­бук, по ко­то­рым обу­ча­ют де­тей гра­мо­те. Эти аз­бу­ки Гри­го­рий по­ру­чал сво­е­му дру­гу про­да­вать, а день­ги про­сил раз­да­вать ни­щим.

Через два го­да ми­ло­сер­дый Гос­подь, ви­дя доб­рое тер­пе­ние ра­ба Сво­е­го, невин­но стра­да­ю­ще­го, бла­го­из­во­лил осво­бо­дить его от уз, как бы от ада, и неви­ди­мою ру­кою си­лы Сво­ей от­верз ему тем­нич­ный за­твор. Неожи­дан­но Гри­го­рий уви­дал в две­рях тем­ни­цы свет; он при­шел в ужас, ду­мая, что это бе­сов­ское на­ва­жде­ние, – так как два го­да те две­ри не бы­ли от­во­ря­е­мы, – и, встав, стал он мо­лить­ся. И сно­ва свет по­явил­ся в две­рях, да­же силь­нее пер­во­го. То­гда Гри­го­рий, по­дой­дя, кос­нул­ся до две­ри ру­кою, и дверь тот­час от­во­ри­лась. Ура­зу­мев, что Сам Бог по­сы­ла­ет ему осво­бож­де­ние из сей тем­ни­цы, Гри­го­рий воз­бла­го­да­рил Гос­по­да и, взяв ико­ну Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, ко­то­рую он имел с со­бою в тем­ни­це, вы­шел, ни­кем не ви­ди­мый, хо­тя был уже день. И ушел он из до­ма то­го и из го­ро­да, и при­шел в Успен­ский Иоси­фов­ский[2] мо­на­стырь. Здесь Гри­го­рий при­нял по­стри­же­ние в мо­на­хи с име­нем Гу­рия и стал доб­рым ино­ком и пост­ни­ком; за свою при­мер­ную ино­че­скую жизнь он был из­бран впо­след­ствии игу­ме­ном Иоси­фо­вой оби­те­ли. Про­быв на­сто­я­те­лем сей оби­те­ли око­ло де­вя­ти лет, он по бо­лез­ни оста­вил мо­на­стырь и два го­да жил на по­кое, про­во­дя вре­мя в по­сте и бо­го­мыс­лии. За­тем Гу­рий по­слан был на игу­мен­ство в Се­ли­жа­ров мо­на­стырь[3], но здесь про­был не бо­лее го­да.

Ко­гда же Бог по­ко­рил ца­рю Иоан­ну Ва­си­лье­ви­чу го­род Ка­зань[, то­гда, по со­ве­ту мит­ро­по­ли­та Ма­ка­рия[], со­бо­ром свя­ти­те­лей Рос­сий­ской мит­ро­по­лии Гу­рий по­став­лен был по жре­бию пер­вым ар­хи­епи­ско­пом го­ро­да Ка­за­ни[6]. Царь от­пра­вил его в Ка­зань с ве­ли­кою че­стию, дал ему мно­же­ство икон, дра­го­цен­ную цер­ков­ную утварь и мно­го книг, а кро­ме се­го, мно­ги­ми дра­го­цен­ны­ми ве­ща­ми ода­рил он и са­мо­го Гу­рия. Свя­ти­те­ли и раз­ные мо­на­сты­ри с сво­ей сто­ро­ны при­нес­ли в дар на нуж­ды но­во­про­све­ща­е­мо­го края так­же мно­же­ство дра­го­цен­ных ве­щей[7]. В Неде­лю свя­тых отец, по­сле Пас­хи, 26 мая 1555 г., при звоне всех ко­ло­ко­лов кремлев­ских, мит­ро­по­лит Ма­ка­рий с епи­ско­пом Кру­тиц­ким Ни­фон­том и все­ми ар­хи­манд­ри­та­ми Мос­ков­ски­ми и игу­ме­на­ми, а так­же и свя­ти­тель Гу­рий с сво­и­ми ар­хи­манд­ри­та­ми и освя­щен­ным кли­ром, в при­сут­ствии ца­ря и все­го син­кли­та тор­же­ствен­но от­слу­жи­ли в Успен­ском со­бо­ре на­пут­ствен­ный мо­ле­бен. По окон­ча­нии мо­леб­на свя­ти­тель Гу­рий с крест­ным хо­дом по­до­шел к Москве-ре­ке, здесь сел в при­го­тов­лен­ные ла­дьи и с мо­лит­ва­ми от­пра­вил­ся в путь при звоне ко­ло­ко­лов. На пу­ти в каж­дом го­ро­де свя­ти­тель Гу­рий встре­ча­ем был ду­хо­вен­ством с крест­ным хо­дом и со­вер­шал тор­же­ствен­ные мо­леб­ствия, так что все пу­те­ше­ствие свя­то­го Гу­рия до са­мой Ка­за­ни бы­ло по­чти непре­рыв­ным мо­ле­ни­ем.

Через два ме­ся­ца при­был свя­той Гу­рий в го­род Ка­зань и за­нял свя­ти­тель­ский пре­стол. В сане свя­ти­те­ля он про­во­дил та­кую же бо­го­угод­ную жизнь: пи­тал ни­щих, неиму­щим по­да­вал все нуж­ное, за­сту­пал­ся за бед­ных, вдов и си­рот и из­бав­лял их от раз­лич­ных бед. Тру­ды к тру­дам при­ла­гая, свя­той Гу­рий про­во­дил ночь в мо­лит­ве, днем же учил невер­ных Бо­го­по­зна­нию и ве­ре в Пре­свя­тую Тро­и­цу и уче­ни­ем сво­им мно­гих при­вел ко Хри­сту[8]. Ве­ли­кие тру­ды свя­ти­те­ля при сла­бо­сти его те­лес­ных сил, над­лом­лен­ных в мо­ло­до­сти тя­же­лым тем­нич­ным за­клю­че­ни­ем, вко­нец рас­стро­и­ли здо­ро­вье свя­то­го Гу­рия, и он впал в бо­лезнь. Те­лес­ная бо­лезнь ни­чуть не ума­ли­ла его ду­шев­но­го бла­го­че­стия: не имея воз­мож­но­сти сам со­вер­шать бо­го­слу­же­ние, он все-та­ки при­сут­ство­вал при свя­щен­но­дей­стви­ях, со­вер­ша­е­мых дру­ги­ми, для че­го при­ка­зы­вал но­сить се­бя к Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии в храм Бла­го­ве­ще­ния Бо­го­ма­те­ри, по­стро­ен­ный им; здесь он си­дел или да­же ле­жал, слу­шая бо­го­слу­же­ние. Од­на­ко и во вре­мя бо­лез­ни свя­той Гу­рий не остав­лял сво­их обыч­ных и удо­бо­ис­пол­ни­мых для него дел[9], не пе­ре­ста­вая в то же вре­мя сми­рять свою плоть по­стом и воз­дер­жа­ни­ем. Так под­ви­зал­ся свя­ти­тель три го­да. Чув­ствуя при­бли­же­ние сво­е­го от­ше­ствия к Бо­гу, свя­той Гу­рий при­звал к се­бе ар­хи­манд­ри­та Вар­со­но­фия, к ко­е­му пи­тал «лю­бовь ве­лию ду­хов­ную» и по­же­лал при­нять от него ве­ли­кий Ан­гель­ский об­раз, т.е. схи­му[10]. Бла­жен­ная кон­чи­на свя­ти­те­ля по­сле­до­ва­ла 4 де­каб­ря 1564 г. Чест­ное те­ло его бы­ло по­гре­бе­но в оби­те­ли Спа­со-Пре­об­ра­жен­ской[11], за ал­та­рем, у боль­шой церк­ви.

Пре­по­доб­ный Вар­со­но­фий, в ми­ре Иоанн, был ро­дом из Сер­пу­хо­ва[12]. Он был сы­ном свя­щен­ни­ка Ва­си­лия, и в ран­нем воз­расте обу­чен был гра­мо­те и Бо­же­ствен­но­му Пи­са­нию. Еще не до­стиг­ши со­вер­шен­но­ле­тия, Иоанн по­пал в плен к крым­ским та­та­рам[13]. По­ко­ря­ясь во­ле Гос­по­да, он усерд­но ис­пол­нял воз­ла­га­е­мые на него ра­бо­ты и тру­ды. В пле­ну он на­хо­дил уте­ше­ние в частой и пла­мен­ной мо­лит­ве к Бо­гу, на­изусть вос­пе­вая те псал­мы, ко­то­рые он пом­нил. Невер­ные, ви­дя бла­го­нра­вие Иоан­на, усер­дие в тру­дах, сми­ре­ние и бес­пре­ко­слов­ное по­ви­но­ве­ние им в ра­бо­те, об­лег­чи­ли тя­жесть тру­дов его и поз­во­ли­ли жить ему сво­бод­нее. В пле­ну Иоанн вы­учил­ся та­тар­ско­му язы­ку, так что мог сво­бод­но не толь­ко го­во­рить, но и пи­сать на этом язы­ке. Через три го­да отец вы­ку­пил Иоан­на у та­тар. То­гда он при­шел в цар­ству­ю­щий град Моск­ву и по­стриг­ся в мо­на­сты­ре, на­зы­ва­е­мом Ан­д­ро­ни­ков[14], при­чем был на­зван Вар­со­но­фи­ем. Здесь Вар­со­но­фий стал про­во­дить жизнь свою в стро­гих по­дви­гах бла­го­че­стия и доб­ро­де­те­ли; за свою стро­гую по­движ­ни­че­скую жизнь Вар­со­но­фий по­став­лен был мит­ро­по­ли­том Ма­ка­ри­ем в игу­ме­на Пес­нош­ско­го[15] мо­на­сты­ря. По­том он был ар­хи­манд­ри­том в го­ро­де Ка­за­ни[16]; там он ос­но­вал мо­на­стырь в честь пре­слав­но­го Пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня и по­ста­вил в нем церк­ви и кел­лии. В сане ар­хи­манд­ри­та Вар­со­но­фий про­во­дил та­кую же бо­го­угод­ную жизнь: умерщ­влял те­ло свое ве­ли­ким воз­дер­жа­ни­ем и бде­ни­ем, а на те­ле сво­ем но­сил вери­ги, хо­тя се­го ни­кто не знал. Так был он во всем об­раз­цом доб­ро­де­те­ли для бра­тии. В Ка­за­ни Вар­со­но­фий рев­ност­но по­мо­гал свя­ти­те­лю Гу­рию в де­ле рас­про­стра­не­ния хри­сти­ан­ства меж­ду ма­го­ме­та­на­ми и языч­ни­ка­ми. Зна­ние язы­ка и зна­ком­ство с бы­том та­тар­ским при­нес­ли ему в этом слу­чае боль­шую поль­зу: мно­гих неве­ру­ю­щих об­ра­тил он Бо­гу и кре­стил их. К свя­ти­те­лю же Гу­рию Вар­со­но­фий пи­тал ис­крен­нюю лю­бовь и во всем ему по­ви­но­вал­ся.

Из Ка­за­ни свя­той Вар­со­но­фий был вы­зван на свя­ти­тель­скую ка­фед­ру в Тверь[17]. Здесь, бу­дучи доб­рым пас­ты­рем сло­вес­но­го ста­да Хри­сто­вых овец, он осо­бен­но пре­дал­ся по­движ­ни­че­ству и все­гда пре­бы­вал в по­сте, мо­лит­вах, сле­зах и все­нощ­ных бде­ни­ях. Мно­гих боль­ных он ис­це­лил, ибо был све­дущ и во вра­чеб­ной на­у­ке; но пла­ты за сие он от­нюдь ни от ко­го не брал, а ле­чил да­ром; осо­бен­но же про­сла­вил­ся он вра­че­ва­ни­ем ду­шев­ных стра­стей, ко­то­рые он ис­це­лял бла­го­да­тию Ду­ха Свя­то­го. Не остав­лял он и руч­но­го тру­да, и обыч­ным за­ня­ти­ем его бы­ло ши­тье кло­бу­ков, ко­то­рые он раз­да­вал бра­тии сво­ей, про­ся их мо­лить­ся о нем Бо­гу.

Ко­гда же свя­той до­стиг глу­бо­кой ста­ро­сти, то оста­вил свою паст­ву и сно­ва пе­ре­се­лил­ся в ос­но­ван­ный им мо­на­стырь, что в го­ро­де Ка­за­ни. Здесь он при­нял на се­бя ве­ли­кую схи­му. Несмот­ря на свои стар­че­ские го­ды и ве­ли­кую сла­бость, он не из­ме­нил пра­ви­лам по­движ­ни­че­ской жиз­ни, и ко­гда от дрях­ло­сти не мог сам со­вер­шать бо­го­слу­же­ние, то про­сил сво­их уче­ни­ков при­во­зить его в цер­ковь. Ко­гда же он окон­ча­тель­но из­не­мог и по­чув­ство­вал свое от­ше­ствие из се­го ми­ра, то при­ча­стил­ся свя­тых Хри­сто­вых Та­ин и по­чил о Гос­по­де 11 ап­ре­ля 1576 г., и по­гре­бен был там же в мо­на­сты­ре, близ свя­ти­те­ля Гу­рия.

Спу­стя 32 го­да по­сле кон­чи­ны свя­то­го Гу­рия и через 20 лет со вре­ме­ни пре­став­ле­ния свя­то­го Вар­со­но­фия, по по­ве­ле­нию ца­ря Фе­о­до­ра Иоан­но­ви­ча, на­ча­ли стро­ить на ме­сте де­ре­вян­ной ка­мен­ную цер­ковь в честь пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня. Ко­гда на­ча­ли ко­пать рвы и вы­ко­па­ли гроб­ни­цы свя­тых Гу­рия и Вар­со­но­фия, – 1596 го­да, 4 ок­тяб­ря, – то воз­ве­сти­ли о сем мит­ро­по­ли­ту Гер­мо­ге­ну[18], быв­ше­му то­гда ар­хи­пас­ты­рем Ка­за­ни. Мит­ро­по­лит, со­вер­шив ли­тур­гию и па­ни­хи­ду, при­шел в мо­на­стырь со всем освя­щен­ным со­бо­ром. От­крыв­ши гроб свя­то­го Гу­рия, они на­шли его на­пол­нен­ным бла­го­вон­ным ми­ром; тле­ние кос­ну­лось лишь немно­го верх­ней ча­сти губ, да­же ри­зы свя­ти­те­ля бы­ли це­лы и ка­за­лись креп­че но­вых. По­доб­ным об­ра­зом от­кры­ли гроб свя­то­го Вар­со­но­фия и так­же об­ре­ли мо­щи его це­лы­ми и нетлен­ны­ми, как и мо­щи свя­ти­те­ля Гу­рия; тле­ние кос­ну­лось лишь толь­ко ног пре­по­доб­но­го, но не раз­ру­ши­ло ко­стей, со­вер­шен­но креп­ких. Чест­ные мо­щи свя­ти­те­лей пе­ре­ло­жи­ли из тех гро­бов в но­вые ков­че­ги и при пе­нии над­гроб­ных пес­но­пе­ний по­ста­ви­ли по­верх зем­ли, чтобы все при­хо­дя­щие мог­ли ви­деть и с ве­рою ло­бы­зать их. Воз­ве­ще­но бы­ло о сем пись­мом ца­рю Фе­о­до­ру Иоан­но­ви­чу и пат­ри­ар­ху Иову[19]. Бла­го­че­сти­вый царь и свя­тей­ший пат­ри­арх, весь цар­ский син­клит и мно­же­ство на­ро­да, узнав о сем, про­сла­ви­ли Бо­га, про­слав­ля­ю­ще­го свя­тых Сво­их. Бла­го­че­сти­вый царь по­ве­лел хра­нить свя­тые и мно­го­це­леб­ные мо­щи свя­ти­те­лей в осо­бом при­де­ле, с юж­ной сто­ро­ны ал­та­ря боль­шой церк­ви, ко­то­рая ра­ди этой свя­ты­ни вско­ре бы­ла бла­го­леп­но укра­ше­на. В этом при­де­ле, ко­гда он был устро­ен, мо­щи свя­ти­те­лей и по­ко­и­лись в упо­мя­ну­тых но­вых ков­че­гах[20], ис­то­чая ве­ру­ю­щим ис­це­ле­ния во сла­ву Бо­га, в Тро­и­це сла­ви­мо­го, ныне и во ве­ки. Аминь.